when you require in miracles trust in a witch.
01.01.2013 в 13:49
Пишет Weisshaupt Fortress:Для ...better off dead,isnt it?
Для: ...better off dead,isnt it?
От:
Название: Время прошло...
Пейринг: Тамлен/ж!Махариэль,
Категория: гет
Жанр: романтика, драма, ангст
Рейтинг: R
Размер: мини (1000 слов)
Комментарий автора:
Лес вокруг Махариэль тих и спокоен, ветер шумит в густой листве. Шелест ветвей напоминает долийке шум дождя.
Детеныши галлы дремлют на маленькой полянке, тесно прижавшись друг к дружке белыми боками, пригревшись на солнце, и, кажется, присутствие рядом эльфийки их совсем не пугает.
Махариэль сидит на нагретом солнце камне и думает обо всем и ни о чем одновременно. Она думает о себе и своей жизни, о том, к чему она привязана.
Ее мир — это громкий голос Ашалле и лисий прищур глаз Тамлена, это морщинистые ладони Хранительницы и скромная улыбка Мерриль.
Это небо, шелест трав, старые руины, тихие древние призраки ушедших столетий...
Все это — мир Махариэль. Почти рай...
И в этом раю Махариэль — одинокая долийка, ждущая своего единственного нареченного, положив лук на землю и закрыв глаза, подставляя лицо солнечным лучам.
Он подходит бесшумно, настолько, что, хотя эльфийка и ждет его, она не слышит его шагов. Тамлен замирает у нее за спиной, кладет руки ей на плечи, едва ощутимо прижимается губами к темно-рыжим волосам.
— Леталлан...
Махариэль не оборачивается — просто зажмуривает глаза и прижимается затылком к теплому телу Тамлена.
Наверное, это глупо — встречаться тайком, когда весь клан чуть ли не с пеленок пророчит их в пару друг другу.
В детстве они терпеливо сносили воркование над своими головами и бесконечные «они так подходят друг другу», и старая клановая шутка об их помолвке казалась им, тогда еще детям, вполне забавной.
Они ненавидели и защищали друг друга, всегда держались вместе, словно близнецы. С интересом и презрением следили за первыми романтическими похождениями друг друга — обычно короткими и неизбежными.
Сердце Тамлена не смогла завоевать ни одна девушка из клана. Ухажеры Махариэль быстро теряли в глазах долийки интерес. Тамлен после этого язвительно шутил, Махариэль злилась и колотила его, после чего они снова мирились, и жизнь возвращалась в свое обычное русло.
Теперь же они — пара, и старая шутка — теперь просто правдивые слова.
Но влюбленные все равно любят встречаться тайком, назначая друг другу свидания в глубине леса, подавая друг другу условные сигналы и оставляя только им двоим понятные следы.
Глупо, и выглядит немного по-детски, но Махариэль все равно.
Это же Тамлен... Тамлен, замечательный и любимый, который всегда расскажет легенду и легонько щелкнет по носу, когда ему надоест отвечать на бесчисленные вопросы; который после каждой охоты приносит длинные звериные клыки и делает из них ожерелье для Махариэль; Тамлен, который терпит, когда долийка нахлобучивает ему на голову венок из ночных цветов.
Сейчас лето, земля пахнет остро и влажно, на цветах поблескивает роса, и в дуплах деревьев можно найти сладкий мед. Птицы громко щебечут в ветвях, а Махариэль обнимает Тамлена и счастливо жмурится.
Они проводят в лесу весь день, прижимаются друг к другу губами, липкими и сладкими от меда. Весь мир пахнет для них друг другом, травами, медом и солнцем, а от одежды — пылью и мхом.
Они молоды, до безумия влюблены друг в друга — молодой, нескладный парень и девушка, вверяющая свое сердце в уверенные, сильные руки.
В объятиях друг друга они Тамлен и Махариэль теряют голову. Они обнимаются и целуются, снова обнимаются, ничего не говоря друг другу. Да и нечего им говорить. Все уже сказано между ними, и чувства каждого ясны другому.
— Дален...
Голос Тамлена приглушенный и хриплый, и от одного простого слова Махариэль пробирает дрожь. Она проводит пальцами по его волосам, гладит ладонями лицо и улыбается.
— Иди ко мне.
Их одежда лежит на земле, а сами они сплетаются воедино, опрокинувшись на горячую, нагретую солнцем землю, охваченные любовью. Они не думают ни о чем, кроме друг друга. Два полудиких создания, спаривающихся в лесу, они обладают друг другом и потом лежат, обнявшись, вслушиваясь в пение лесных птиц.
И засыпают, вдыхая запахи земли и душистых трав, а вечером медленно бредут в лагерь, где все многозначительно переглядываются, тихо смеются и поглядывают на их довольные лица.
Им кажется, что у них впереди — целая жизнь. Они будут уходить в лес охотиться и защищать родной клан. Воспитают сильных и красивых детей. Вместе состарятся и вместе умрут. Для них это прекрасно и правильно.
У них еще есть время.
Время было. Время есть.
Безветренное небо, вечерняя синева, земля, свежая после дождя, золотисто-зеленые леса в лучах клонящегося к закату солнца.
Вход в проклятые руины затянут лианами и мхом. Год назад все было совсем не так...
Год назад... все произошло год назад...
Серый Страж Махариэль сидит, прижав колени к груди, уткнувшись лбом в ладони и кусает губы. Она не знает, зачем пришла сюда. Война закончена, жертвы переданы ветру и забыты.
Но она не может забыть одного, память не дает спать по ночам, не дает дышать, не дает жить...
Конечно же, прошлое умерло и похоронено, и болезненными воспоминаниями Тамлена не вернешь...
Но как возможно это, когда перед внутренним взором — его лицо и яркие глаза, такая особенная и родная улыбка, запах кожи?
— Отпусти... — шепчет Махариэль, сжимая пальцами виски. — Отпусти меня... Я не хочу помнить. Я хочу забыть.
Она снова ждет его, почти на том же самом месте, что и год назад — одинокая долийка, ждущая своего единственного нареченного. Только вот сейчас она знает, что Тамлен никогда не придет. Она сама убила его — изуродованного скверной и пропахшего Глубинными тропами. И сожгла, развеяв пепел по ветру.
«Прочертят звезды огненный путь, в последний раз на тебя взглянуть...»
Сейчас снова лето, и земля пахнет остро и сладко, а воздух пропитан ароматом меда, но все это черным ядом вливается в сердце долийки, где сейчас — холод и боль.
Горячие, неуемные слезы обжигают Махариэль щеки и глаза. Ей кажется, что она снова слышит тихие, знакомые шаги, чувствует кожей тепло его тела и, вот сейчас, Тамлен тихо прошепчет ее имя и коснется волос губами. Но, обернувшись, долийка видит только густой, тенистый лес и пару испуганных кроликов, прыгнувших в кусты.
Он уже не придет, ведь он ушел туда, откуда никто не возвращается. Тело передано огню и очищению, отзвучала погребальная песня, сплетен поминальный венок.
Махариэль с трудом поднимается, яростно вытирая ладонями слезы, торопится уйти, уйти и не возвращаться больше.
Уйти легко — но оставить память — тяжелее всего.
И ей кажется, что за ее спиной маячит молчаливый Тамлен, сжимая в руке лук, и смотрит ей вслед полными тоски глазами цвета зимнего льда.
Время было. Время есть.
Время прошло...
URL записи Для: ...better off dead,isnt it?
От:
Название: Время прошло...
Пейринг: Тамлен/ж!Махариэль,
Категория: гет
Жанр: романтика, драма, ангст
Рейтинг: R
Размер: мини (1000 слов)
Комментарий автора:
Лес вокруг Махариэль тих и спокоен, ветер шумит в густой листве. Шелест ветвей напоминает долийке шум дождя.
Детеныши галлы дремлют на маленькой полянке, тесно прижавшись друг к дружке белыми боками, пригревшись на солнце, и, кажется, присутствие рядом эльфийки их совсем не пугает.
Махариэль сидит на нагретом солнце камне и думает обо всем и ни о чем одновременно. Она думает о себе и своей жизни, о том, к чему она привязана.
Ее мир — это громкий голос Ашалле и лисий прищур глаз Тамлена, это морщинистые ладони Хранительницы и скромная улыбка Мерриль.
Это небо, шелест трав, старые руины, тихие древние призраки ушедших столетий...
Все это — мир Махариэль. Почти рай...
И в этом раю Махариэль — одинокая долийка, ждущая своего единственного нареченного, положив лук на землю и закрыв глаза, подставляя лицо солнечным лучам.
Он подходит бесшумно, настолько, что, хотя эльфийка и ждет его, она не слышит его шагов. Тамлен замирает у нее за спиной, кладет руки ей на плечи, едва ощутимо прижимается губами к темно-рыжим волосам.
— Леталлан...
Махариэль не оборачивается — просто зажмуривает глаза и прижимается затылком к теплому телу Тамлена.
Наверное, это глупо — встречаться тайком, когда весь клан чуть ли не с пеленок пророчит их в пару друг другу.
В детстве они терпеливо сносили воркование над своими головами и бесконечные «они так подходят друг другу», и старая клановая шутка об их помолвке казалась им, тогда еще детям, вполне забавной.
Они ненавидели и защищали друг друга, всегда держались вместе, словно близнецы. С интересом и презрением следили за первыми романтическими похождениями друг друга — обычно короткими и неизбежными.
Сердце Тамлена не смогла завоевать ни одна девушка из клана. Ухажеры Махариэль быстро теряли в глазах долийки интерес. Тамлен после этого язвительно шутил, Махариэль злилась и колотила его, после чего они снова мирились, и жизнь возвращалась в свое обычное русло.
Теперь же они — пара, и старая шутка — теперь просто правдивые слова.
Но влюбленные все равно любят встречаться тайком, назначая друг другу свидания в глубине леса, подавая друг другу условные сигналы и оставляя только им двоим понятные следы.
Глупо, и выглядит немного по-детски, но Махариэль все равно.
Это же Тамлен... Тамлен, замечательный и любимый, который всегда расскажет легенду и легонько щелкнет по носу, когда ему надоест отвечать на бесчисленные вопросы; который после каждой охоты приносит длинные звериные клыки и делает из них ожерелье для Махариэль; Тамлен, который терпит, когда долийка нахлобучивает ему на голову венок из ночных цветов.
Сейчас лето, земля пахнет остро и влажно, на цветах поблескивает роса, и в дуплах деревьев можно найти сладкий мед. Птицы громко щебечут в ветвях, а Махариэль обнимает Тамлена и счастливо жмурится.
Они проводят в лесу весь день, прижимаются друг к другу губами, липкими и сладкими от меда. Весь мир пахнет для них друг другом, травами, медом и солнцем, а от одежды — пылью и мхом.
Они молоды, до безумия влюблены друг в друга — молодой, нескладный парень и девушка, вверяющая свое сердце в уверенные, сильные руки.
В объятиях друг друга они Тамлен и Махариэль теряют голову. Они обнимаются и целуются, снова обнимаются, ничего не говоря друг другу. Да и нечего им говорить. Все уже сказано между ними, и чувства каждого ясны другому.
— Дален...
Голос Тамлена приглушенный и хриплый, и от одного простого слова Махариэль пробирает дрожь. Она проводит пальцами по его волосам, гладит ладонями лицо и улыбается.
— Иди ко мне.
Их одежда лежит на земле, а сами они сплетаются воедино, опрокинувшись на горячую, нагретую солнцем землю, охваченные любовью. Они не думают ни о чем, кроме друг друга. Два полудиких создания, спаривающихся в лесу, они обладают друг другом и потом лежат, обнявшись, вслушиваясь в пение лесных птиц.
И засыпают, вдыхая запахи земли и душистых трав, а вечером медленно бредут в лагерь, где все многозначительно переглядываются, тихо смеются и поглядывают на их довольные лица.
Им кажется, что у них впереди — целая жизнь. Они будут уходить в лес охотиться и защищать родной клан. Воспитают сильных и красивых детей. Вместе состарятся и вместе умрут. Для них это прекрасно и правильно.
У них еще есть время.
Время было. Время есть.
Безветренное небо, вечерняя синева, земля, свежая после дождя, золотисто-зеленые леса в лучах клонящегося к закату солнца.
Вход в проклятые руины затянут лианами и мхом. Год назад все было совсем не так...
Год назад... все произошло год назад...
Серый Страж Махариэль сидит, прижав колени к груди, уткнувшись лбом в ладони и кусает губы. Она не знает, зачем пришла сюда. Война закончена, жертвы переданы ветру и забыты.
Но она не может забыть одного, память не дает спать по ночам, не дает дышать, не дает жить...
Конечно же, прошлое умерло и похоронено, и болезненными воспоминаниями Тамлена не вернешь...
Но как возможно это, когда перед внутренним взором — его лицо и яркие глаза, такая особенная и родная улыбка, запах кожи?
— Отпусти... — шепчет Махариэль, сжимая пальцами виски. — Отпусти меня... Я не хочу помнить. Я хочу забыть.
Она снова ждет его, почти на том же самом месте, что и год назад — одинокая долийка, ждущая своего единственного нареченного. Только вот сейчас она знает, что Тамлен никогда не придет. Она сама убила его — изуродованного скверной и пропахшего Глубинными тропами. И сожгла, развеяв пепел по ветру.
«Прочертят звезды огненный путь, в последний раз на тебя взглянуть...»
Сейчас снова лето, и земля пахнет остро и сладко, а воздух пропитан ароматом меда, но все это черным ядом вливается в сердце долийки, где сейчас — холод и боль.
Горячие, неуемные слезы обжигают Махариэль щеки и глаза. Ей кажется, что она снова слышит тихие, знакомые шаги, чувствует кожей тепло его тела и, вот сейчас, Тамлен тихо прошепчет ее имя и коснется волос губами. Но, обернувшись, долийка видит только густой, тенистый лес и пару испуганных кроликов, прыгнувших в кусты.
Он уже не придет, ведь он ушел туда, откуда никто не возвращается. Тело передано огню и очищению, отзвучала погребальная песня, сплетен поминальный венок.
Махариэль с трудом поднимается, яростно вытирая ладонями слезы, торопится уйти, уйти и не возвращаться больше.
Уйти легко — но оставить память — тяжелее всего.
И ей кажется, что за ее спиной маячит молчаливый Тамлен, сжимая в руке лук, и смотрит ей вслед полными тоски глазами цвета зимнего льда.
Время было. Время есть.
Время прошло...
01.01.2013 в 13:50
Пишет Weisshaupt Fortress:Для ...better off dead,isnt it?
Для: ...better off dead,isnt it?
От:
Название: Волшебник и девушка
Пейринг/Персонажи: Малкольм Хоук, Флемет
Категория: гетный джен
Жанр: Крэк, мистика, АУ
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1917 слов)
Предупреждение: Все принадлежит BioWare
Комментарий автора: Извините, что без драки. Автор приносит благодарность своему доброму другу S. за помощь в раскуривании заявки.
Малкольм Хоук, видный широкоплечий детина, известный в Киркволле как наёмник из «Кровавых вёсел», подпирал стену в затенённом углу полупустого в этот час «Висельника». Между больших загрубевших пальцев перекатывался, то появляясь, то пропадая, потёртый золотой, и Малкольм с удовольствием следил за его метаморфозами, зная, что с лёгкостью заставит исчезнуть и втрое больший предмет. Золотой был только верхушкой айсберга — по карманам у Малкольма было запрятано множество невесомых цветастых платков, две колоды особых карт, кости с подправленным центром тяжести, пара складных кинжалов с секретом и множество белоснежных перьев с задохнувшегося под коттой вчерашнего голубя. Магия — магия была истинной страстью наёмника.
Он поправил амуницию, щедро украшенную эмблемами «Вёсел», и снова посмотрел на дверь. Приличные девушки, да и просто считавшиеся приличными люди не посещали подобных «Висельнику» заведений. И всё же Малкольм ждал свою подружку — знал, что белокурая Леандра скорее рискнёт навлечь гнев родителей и косые взгляды соседей, чем пропустит свидание с любимым.
От скуки Хоук принялся рассматривать посетителей. Улов был жалкий: пара в усмерть пьяных стражников, молодой светлоглазый гном, глядящий в свой стакан, печальная шлюха с куском пирога и носатый скрипач, изредка щиплющий струны своей расстроенной скрипки. Бармен, сосредоточенно хмурясь, наносил пинтовые отметины на кувшины. А чуть поодаль от него за тёмной от времени дубовой стойкой, сгорбившись, сидела фигура. Женская. Одетая в причудливую одежду — Хоуку показалось в ней что-то чуждое, что-то дикое. Растрёпанные, требующие гребня волосы падали на плечи, на стойке перед ней дымилась кружка, и со своего места Малкольм немедленно определил: горячий ром.
— Дай-ка и мне стаканчик, хозяин, — услышал он свой голос, подходя к стойке.
— Замёрзла? — обращая к женщине орлиный профиль, покровительственно вопросил Хоук. Помолчав, та звучно отсербнула из кружки.
— Что, больно гордая? — неприятно удивился он.
— Добрый сер обращается к бедной страннице? — голос бедной странницы был неприятен, резок и насмешлив. Да и лицо не оказалось ничем особенным — полное наплевательство на собственную привлекательность прочёл в нём Малкольм, когда женщина обернулась и одарила его холодной усмешкой. — Как приятно усталому человеку встретить радушие в чужой земле.
— Издалека? — вяло поддерживая разговор, Хоук гадал, зачем вообще полез с расспросами.
— Из Ферелдена, добрый сер. Совершаю паломничество в Тевинтер, по магическим местам Тедаса.
— Интересуешься магией? — беседа становилась интереснее.
— Говорят, в мире нашем полно чудес, да только правда ли, — проскрипела странница.
— Ну, считай, тебе повезло, — ликуя, ответил Хоук, незаметно расстёгивая боковой карман. — Замёрзла, говоришь?
Достав из кармана стакан с прозрачной жидкостью, он толкнул его по стойке к собеседнице. Та ловко ухватила стакан худыми суставчатыми пальцами, и смачно присосалась. По «Висельнику» пополз густой и пряный запах специй.
— Ах, спасибо, милорд, видно, доброе у тебя сердце, — причмокивая, похвалила женщина.
Малкольм так и сел.
Изготовленный по особому заказу и доставленный в войлоке из Орзаммара, стакан-неразливайка стоил Малкольму Хоуку круглой суммы и успел не один раз окупиться в спорах с несведущими забулдыгами и товарищами по «Кровавым Вёслам». Невидимая тончайшая плёнка надёжно защищала жидкость внутри — стакан был настоящим сокровищем.
— То, что лекарь прописал, на-ка, и ты хлебни.
Механически протянув руку, Хоук принял горячий сосуд. Стакан несомненно был его, буквы М., Х. и Орзаммар GmbH привычно нащупывались на донышке. А содержимое могло объяснить только чернейшее колдовство — прозрачную жидкость, скорее всего являвшуюся ледниковой водой, заменило вишнёво-красное, благоухающее гвоздикой и корицей, и неизвестно как нагревшееся вино. Малкольм с опаской смочил губы — медовое к тому же. Несопротивляющиеся пальцы дали забрать напиток, и он тупо смотрел, как странная женщина с видимым удовольствием, дуя, прицокивая и довольно потирая живот, осушила стакан. «Надо новый заказать», — вертелось в голове.
«А постой-постоой…»
Бармен, ведший себя подозрительно тихо. Он тысячу раз видел колдовство со стаканом и даже пытался выведать секрет — так вот оно что! Стакнулся с подставной бабой, чтобы бросить тень на магию Хоука! «Ну, я этого так не оставлю! Хотя… Как бармен мог знать, что я заговорю с бродяжкой?»
— Ну ты прямо чародей, ястреб, — протянула женщина, и голос её был волнующе глубоким. Хоук быстро посмотрел ей в лицо и обомлел. То, что он принял за впалые щёки, объяснялось высокими скулами, приоткрытые губы маняще блестели, в вырезе платья виднелась перламутровая ложбинка меж грудей, а глаза… В «Висельнике» разом потемнело, и Малкольм видел только её бездонные глаза, лучившиеся насмешкой и призывом. «Как бы я мог пройти мимо», — запоздало понял он.
Женщина тряхнула волосами и откровенно уставилась на Хоука.
— Так ты и впрямь меня согреть хочешь? — спросила она, наклоняя голову набок, отчего тени врассыпную побежали по стенам. Малкольм сглотнул. Незнакомка не походила ни на одну из его подружек, и более всего в своём диком магнетизме контрастировала с безответной серой мышкой Леандрой.
Леандра! — словно ударило Хоука. Она могла зайти в «Висельник» в любую секунду. Он спешно отодвинулся от незнакомки, но с досадой услышал её издевательский смех.
— Напрасно смеёшься, — резко заявил Хоук, решившись, — такого ты нигде не увидишь. Будут тебе магические места.
Кроме Хоука огненной магией в Киркволле владели разве что чародеи высшего звена. Этим умением не стоило щеголять на перекрёстках, но сейчас он решительно готовился к ритуалу: бабёнка хороша, и он сотрёт эту ухмылочку с её блестящих губ.
Крошечный пузырёк привычно лёг в ладонь, и, поддев крышку ногтём, Малкольм незаметно высыпал в ладонь щепоть серого порошка. «Холодный огонь» он лично привёз из Ривейна, и не посвятил в его тайну ни одной живой души. Он зажигался от трения, что было очень удобно для использования в одиночку. Хоук, делая магические пассы руками, быстро растёр порошок в ладонях, и по первому покалыванию понял: началось. Слабый желтоватый огонёк в мгновение разросся, охватив обе кисти, и жарко запылал, извиваясь оранжевыми языками. Разводя поднятые руки, Малкольм величественно задекламировал:
— Вот огонь, согревающий путников, изголодавшихся по теплу. Приникни к его жару, женщина, и будь благодарна Создателю за милость его…
«Жар» был некоторым преувеличением: «холодный огонь» ощутимо пощипывал кожу, но терпеть было можно, и ожогов не оставалось. Неудобства на фоне фееричности зрелища были ничтожны.
Тени, рождённые пламенными отсветами, неистово заметались по стенам трактира, и тут Малкольм осёкся. Сейчас женщина, с восторгом наблюдавшая за колдовством, казалась ему от силы двадцатилетней, юной и прекрасной, и он не сразу смекнул, что же его настораживало. Тень на стене, падавшая от её головы, не была человеческой. На обшитых сосной стенах «Висельника» вырастал силуэт чудовища. С бугристой головой, длинной клыкастой пастью с высунутым змеиным языком, с загнутыми назад тонкими рогами — силуэт дракона. Хоук словно слышал звяканье чешуек и скрип кожистых крыльев. В ужасе переведя взгляд на странницу, он обомлел: она сидела там же, недвижимо, скрестив руки и покачивая ногой, но её глаза втягивали его, заполняли всё видимое пространство, словно он смотрел на неё в упор. Лицо женщины сияло, светилось дикой необузданной красотой, кожа искрилась ледяным светом. Малкольм хотел опустить руки, хотел отступить, заслониться ладонью, — и не мог. Тело не слушалось. Тени на стенах ускорили свой танец, и Хоук услышал шорох. Из дубовой стойки лезла ветка, стремительно набухая быстро лопнувшей почкой. Пучок листьев принёс запах леса, из стойки рос уже целый куст, да и сами опоры стали удлиняться, головокружительно унося вверх густые кроны. Столы обернулись пнями, табуреты проросли лозами и на глазах сплелись в тёмную непролазную чащу. «Висельник» исчез со всеми посетителями, Малкольм по щиколотку в сырой траве с нелепо поднятыми руками стоял в мрачных дебрях векового леса наедине с монстром.
Монстр упер кулаки в бока и, запрокинув сухонький подбородок, счастливо захохотал. Малкольм затряс головой, безуспешно прогоняя морок: женщина перед ним, безусловно, была та же, но вот юной её не назвал бы никто. Сейчас она годилась ему в матери, черты высохли, потеряли цвет, видавшая виды одежда не открывала ничего пленительного, в лице не было и намёка на соблазн, а только насмешка и холод.
— Ну что ж, Хоук, умеешь произвести впечатление на даму, — глумливо потянула тётка, и Малкольм принялся лихорадочно припоминать, как и когда она могла узнать его имя.
— Птичка нашептала, — с усмешкой она откинула со лба тяжёлую прядь, обнажив в распахнувшемся от движения вороте округлую белую шею с нежными прожилками голубоватых вен. Малкольм заморгал, прогоняя наваждение. Наваждение не прогонялось: существо перед ним выглядело лет на тридцать, светлые волосы легли короной надо лбом, и вся фигура задышала силой и могуществом.
«Что за диво?» — думал Малкольм, пытаясь сформулировать это в словах:
— А тебя?.. А ты?..
— А меня зови Флемет, красавчик. Умеешь ты с нашим бабским племенем, я погляжу!
— Флемет? — порывшись в памяти, Хоук сглотнул. — Флемет?
— Да, что заладил, — нахмурилась та и обеими руками погладила живот. — Из ферелденских Флемет.
Тут Малкольмом овладели доселе не испытанные противоречивые чувства: в один и тот же миг он ощутил удивительную слабость в сфинктере наряду с небывалым подъёмом в груди. Возможно ли? Та самая Флемет, всемогущая, чуть ли не бессмертная ведьма из легенд, слышанных во всех краях Тедаса? Лес, поскрипывавший замшелыми деревьями на месте «Висельника», красноречиво свидетельствовал: ещё как возможно. Судьба давала шанс, Малкольм смутно понимал, какой, но шанс.
— Так ты… по делу к нам? — приосаниваясь, начал он.
— Зачастил-то, — беззлобно поморщилась ведьма. — По делу ли, нет, — дело прошлое. Домой собралась, срок подходит, — да дай, думаю, с коллегой-магом словцом перекинусь.
От удовольствия у Хоука голова пошла кругом. Сама Флемет сочла интересной беседу с магом Малкольмом Хоуком! Это ж кому сказать в Круге Магов!
— Ну… а как у вас в Ферелдене с нашим братом… — для затравки потянул он.
— Тьфу на тебя, да что ж за остолоп, — жарко выдохнула Флемет, магическим образом оказываясь прямо перед Хоуком и дурманя своим цепким взглядом. — Нешто тебе разница есть. Показал бы фокус какой, витязь.
Глубокая тень от опущенных ресниц легла на её розовеющие щёки, и Хоук возликовал. Ничего, небось и не таких обламывал. Почти не опасаясь, он протянул руку и притронулся к щеке помолодевшей ведьмы. Корона из волос сама собой рассыпалась от первого прикосновения, и, играя пальцами с густыми прядями, Хоук нащупал маленькое нежное ухо. Залихватски очертя его быстрым движением, он ловко вынул руку с зажатым в ней золотым — трюк, приводивший белокурую Леандру в неизменный трепет.
— Это ли не ваше будет, госпожа?
Ффыррррр!... — поднялась из ближайших зарослей стайка рябчиков, напуганных скрипучим смехом колдуньи. Малкольм отшатнулся, глядя как пожилая бесцветная ведьма заходится кряхтящим хохотом.
— Монетка? Монетку мне показал? А отчего ж не в скорлупки сыграть предложил? Ещё и девчонку свою помянул, ну дурень как есть, где берут-то таких? — глумилась ведьма над краснеющим от обиды Хоуком.
— На ладно, хватит с тебя, — перевела дух Флемет, — настрадался поди. В гостях хорошо, а дома лучше. В Ферелдене мужик как-то попривычнее будет. Верну тебя домой, не трясись, красавец.
С прищуром меряя его взглядом, она задумалась:
— Чем бы одарить тебя на прощание?
И тут Малкольм понял: сейчас — или никогда. Будь что будет. И зажмурившись, задыхаясь от собственной смелости, порывисто шагнул вперёд и выпалил:
— Милостивая госпожа! Кудесница! Хочу уметь, как ты!
— А ты орёл, ястреб! — Захохотала ведьма, вытирая глаза ветхим рукавом. — Уметь как я — а это мысль! Ну изволь, ястребок. Кто смел в своих желаниях, у того им и исполняться.
Лес завертелся перед глазами Хоука, со скверным писком лозы побежали вспять, деревья с тошнотворной скоростью осели, пригнулись, рябчики полетели хвостами вперёд, и через мгновение он, всё так же с пылающими руками, оказался посреди «Висельника», беспомощно наблюдая, как от его ладоней живо занимается щедро облитая спиртным стойка, как языки пламени лижут опоры, перекидываются на полки, как от жара трескаются и протекают воспламеняющимися ручейками бутылки, как рассвирепевший трактирщик, лупя огонь полотенцем, орёт «Бей проклятых магов!» и как высоко, тонко и горестно голосит Леандра на пороге горящего трактира…
В Лотеринге они занимают маленький кем-то покинутый домик. Малкольм не знает, почему, бежав из Вольной Марки, ноги принесли его сюда, в Ферелден. Леандра ходит к соседям помогать по хозяйству, вышивает вместе с кумушками вечерами и всем жалуется на его подагру. Ей сочувствуют, иногда передают то кувшин молока, то полдюжины яиц. Леандра стала совсем прозрачной и держится на честном слове. Каждое утро, подмащивая под одежду подушку, утолщающую её стройный стан, она смотрит на него огромными печальными глазами. И со слезами в дрожащем голосе требует:
— Больше никакой магии, Малкольм! Слышишь? Больше никакой магии, обещай мне!
Малколм кивает, борясь с утренней тошнотой. Обещаю, думает он, придерживая руками округлившийся живот. Обещаю. Какая уж тут магия.
URL записи Для: ...better off dead,isnt it?
От:
Название: Волшебник и девушка
Пейринг/Персонажи: Малкольм Хоук, Флемет
Категория: гетный джен
Жанр: Крэк, мистика, АУ
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1917 слов)
Предупреждение: Все принадлежит BioWare
Комментарий автора: Извините, что без драки. Автор приносит благодарность своему доброму другу S. за помощь в раскуривании заявки.
Малкольм Хоук, видный широкоплечий детина, известный в Киркволле как наёмник из «Кровавых вёсел», подпирал стену в затенённом углу полупустого в этот час «Висельника». Между больших загрубевших пальцев перекатывался, то появляясь, то пропадая, потёртый золотой, и Малкольм с удовольствием следил за его метаморфозами, зная, что с лёгкостью заставит исчезнуть и втрое больший предмет. Золотой был только верхушкой айсберга — по карманам у Малкольма было запрятано множество невесомых цветастых платков, две колоды особых карт, кости с подправленным центром тяжести, пара складных кинжалов с секретом и множество белоснежных перьев с задохнувшегося под коттой вчерашнего голубя. Магия — магия была истинной страстью наёмника.
Он поправил амуницию, щедро украшенную эмблемами «Вёсел», и снова посмотрел на дверь. Приличные девушки, да и просто считавшиеся приличными люди не посещали подобных «Висельнику» заведений. И всё же Малкольм ждал свою подружку — знал, что белокурая Леандра скорее рискнёт навлечь гнев родителей и косые взгляды соседей, чем пропустит свидание с любимым.
От скуки Хоук принялся рассматривать посетителей. Улов был жалкий: пара в усмерть пьяных стражников, молодой светлоглазый гном, глядящий в свой стакан, печальная шлюха с куском пирога и носатый скрипач, изредка щиплющий струны своей расстроенной скрипки. Бармен, сосредоточенно хмурясь, наносил пинтовые отметины на кувшины. А чуть поодаль от него за тёмной от времени дубовой стойкой, сгорбившись, сидела фигура. Женская. Одетая в причудливую одежду — Хоуку показалось в ней что-то чуждое, что-то дикое. Растрёпанные, требующие гребня волосы падали на плечи, на стойке перед ней дымилась кружка, и со своего места Малкольм немедленно определил: горячий ром.
— Дай-ка и мне стаканчик, хозяин, — услышал он свой голос, подходя к стойке.
— Замёрзла? — обращая к женщине орлиный профиль, покровительственно вопросил Хоук. Помолчав, та звучно отсербнула из кружки.
— Что, больно гордая? — неприятно удивился он.
— Добрый сер обращается к бедной страннице? — голос бедной странницы был неприятен, резок и насмешлив. Да и лицо не оказалось ничем особенным — полное наплевательство на собственную привлекательность прочёл в нём Малкольм, когда женщина обернулась и одарила его холодной усмешкой. — Как приятно усталому человеку встретить радушие в чужой земле.
— Издалека? — вяло поддерживая разговор, Хоук гадал, зачем вообще полез с расспросами.
— Из Ферелдена, добрый сер. Совершаю паломничество в Тевинтер, по магическим местам Тедаса.
— Интересуешься магией? — беседа становилась интереснее.
— Говорят, в мире нашем полно чудес, да только правда ли, — проскрипела странница.
— Ну, считай, тебе повезло, — ликуя, ответил Хоук, незаметно расстёгивая боковой карман. — Замёрзла, говоришь?
Достав из кармана стакан с прозрачной жидкостью, он толкнул его по стойке к собеседнице. Та ловко ухватила стакан худыми суставчатыми пальцами, и смачно присосалась. По «Висельнику» пополз густой и пряный запах специй.
— Ах, спасибо, милорд, видно, доброе у тебя сердце, — причмокивая, похвалила женщина.
Малкольм так и сел.
Изготовленный по особому заказу и доставленный в войлоке из Орзаммара, стакан-неразливайка стоил Малкольму Хоуку круглой суммы и успел не один раз окупиться в спорах с несведущими забулдыгами и товарищами по «Кровавым Вёслам». Невидимая тончайшая плёнка надёжно защищала жидкость внутри — стакан был настоящим сокровищем.
— То, что лекарь прописал, на-ка, и ты хлебни.
Механически протянув руку, Хоук принял горячий сосуд. Стакан несомненно был его, буквы М., Х. и Орзаммар GmbH привычно нащупывались на донышке. А содержимое могло объяснить только чернейшее колдовство — прозрачную жидкость, скорее всего являвшуюся ледниковой водой, заменило вишнёво-красное, благоухающее гвоздикой и корицей, и неизвестно как нагревшееся вино. Малкольм с опаской смочил губы — медовое к тому же. Несопротивляющиеся пальцы дали забрать напиток, и он тупо смотрел, как странная женщина с видимым удовольствием, дуя, прицокивая и довольно потирая живот, осушила стакан. «Надо новый заказать», — вертелось в голове.
«А постой-постоой…»
Бармен, ведший себя подозрительно тихо. Он тысячу раз видел колдовство со стаканом и даже пытался выведать секрет — так вот оно что! Стакнулся с подставной бабой, чтобы бросить тень на магию Хоука! «Ну, я этого так не оставлю! Хотя… Как бармен мог знать, что я заговорю с бродяжкой?»
— Ну ты прямо чародей, ястреб, — протянула женщина, и голос её был волнующе глубоким. Хоук быстро посмотрел ей в лицо и обомлел. То, что он принял за впалые щёки, объяснялось высокими скулами, приоткрытые губы маняще блестели, в вырезе платья виднелась перламутровая ложбинка меж грудей, а глаза… В «Висельнике» разом потемнело, и Малкольм видел только её бездонные глаза, лучившиеся насмешкой и призывом. «Как бы я мог пройти мимо», — запоздало понял он.
Женщина тряхнула волосами и откровенно уставилась на Хоука.
— Так ты и впрямь меня согреть хочешь? — спросила она, наклоняя голову набок, отчего тени врассыпную побежали по стенам. Малкольм сглотнул. Незнакомка не походила ни на одну из его подружек, и более всего в своём диком магнетизме контрастировала с безответной серой мышкой Леандрой.
Леандра! — словно ударило Хоука. Она могла зайти в «Висельник» в любую секунду. Он спешно отодвинулся от незнакомки, но с досадой услышал её издевательский смех.
— Напрасно смеёшься, — резко заявил Хоук, решившись, — такого ты нигде не увидишь. Будут тебе магические места.
Кроме Хоука огненной магией в Киркволле владели разве что чародеи высшего звена. Этим умением не стоило щеголять на перекрёстках, но сейчас он решительно готовился к ритуалу: бабёнка хороша, и он сотрёт эту ухмылочку с её блестящих губ.
Крошечный пузырёк привычно лёг в ладонь, и, поддев крышку ногтём, Малкольм незаметно высыпал в ладонь щепоть серого порошка. «Холодный огонь» он лично привёз из Ривейна, и не посвятил в его тайну ни одной живой души. Он зажигался от трения, что было очень удобно для использования в одиночку. Хоук, делая магические пассы руками, быстро растёр порошок в ладонях, и по первому покалыванию понял: началось. Слабый желтоватый огонёк в мгновение разросся, охватив обе кисти, и жарко запылал, извиваясь оранжевыми языками. Разводя поднятые руки, Малкольм величественно задекламировал:
— Вот огонь, согревающий путников, изголодавшихся по теплу. Приникни к его жару, женщина, и будь благодарна Создателю за милость его…
«Жар» был некоторым преувеличением: «холодный огонь» ощутимо пощипывал кожу, но терпеть было можно, и ожогов не оставалось. Неудобства на фоне фееричности зрелища были ничтожны.
Тени, рождённые пламенными отсветами, неистово заметались по стенам трактира, и тут Малкольм осёкся. Сейчас женщина, с восторгом наблюдавшая за колдовством, казалась ему от силы двадцатилетней, юной и прекрасной, и он не сразу смекнул, что же его настораживало. Тень на стене, падавшая от её головы, не была человеческой. На обшитых сосной стенах «Висельника» вырастал силуэт чудовища. С бугристой головой, длинной клыкастой пастью с высунутым змеиным языком, с загнутыми назад тонкими рогами — силуэт дракона. Хоук словно слышал звяканье чешуек и скрип кожистых крыльев. В ужасе переведя взгляд на странницу, он обомлел: она сидела там же, недвижимо, скрестив руки и покачивая ногой, но её глаза втягивали его, заполняли всё видимое пространство, словно он смотрел на неё в упор. Лицо женщины сияло, светилось дикой необузданной красотой, кожа искрилась ледяным светом. Малкольм хотел опустить руки, хотел отступить, заслониться ладонью, — и не мог. Тело не слушалось. Тени на стенах ускорили свой танец, и Хоук услышал шорох. Из дубовой стойки лезла ветка, стремительно набухая быстро лопнувшей почкой. Пучок листьев принёс запах леса, из стойки рос уже целый куст, да и сами опоры стали удлиняться, головокружительно унося вверх густые кроны. Столы обернулись пнями, табуреты проросли лозами и на глазах сплелись в тёмную непролазную чащу. «Висельник» исчез со всеми посетителями, Малкольм по щиколотку в сырой траве с нелепо поднятыми руками стоял в мрачных дебрях векового леса наедине с монстром.
Монстр упер кулаки в бока и, запрокинув сухонький подбородок, счастливо захохотал. Малкольм затряс головой, безуспешно прогоняя морок: женщина перед ним, безусловно, была та же, но вот юной её не назвал бы никто. Сейчас она годилась ему в матери, черты высохли, потеряли цвет, видавшая виды одежда не открывала ничего пленительного, в лице не было и намёка на соблазн, а только насмешка и холод.
— Ну что ж, Хоук, умеешь произвести впечатление на даму, — глумливо потянула тётка, и Малкольм принялся лихорадочно припоминать, как и когда она могла узнать его имя.
— Птичка нашептала, — с усмешкой она откинула со лба тяжёлую прядь, обнажив в распахнувшемся от движения вороте округлую белую шею с нежными прожилками голубоватых вен. Малкольм заморгал, прогоняя наваждение. Наваждение не прогонялось: существо перед ним выглядело лет на тридцать, светлые волосы легли короной надо лбом, и вся фигура задышала силой и могуществом.
«Что за диво?» — думал Малкольм, пытаясь сформулировать это в словах:
— А тебя?.. А ты?..
— А меня зови Флемет, красавчик. Умеешь ты с нашим бабским племенем, я погляжу!
— Флемет? — порывшись в памяти, Хоук сглотнул. — Флемет?
— Да, что заладил, — нахмурилась та и обеими руками погладила живот. — Из ферелденских Флемет.
Тут Малкольмом овладели доселе не испытанные противоречивые чувства: в один и тот же миг он ощутил удивительную слабость в сфинктере наряду с небывалым подъёмом в груди. Возможно ли? Та самая Флемет, всемогущая, чуть ли не бессмертная ведьма из легенд, слышанных во всех краях Тедаса? Лес, поскрипывавший замшелыми деревьями на месте «Висельника», красноречиво свидетельствовал: ещё как возможно. Судьба давала шанс, Малкольм смутно понимал, какой, но шанс.
— Так ты… по делу к нам? — приосаниваясь, начал он.
— Зачастил-то, — беззлобно поморщилась ведьма. — По делу ли, нет, — дело прошлое. Домой собралась, срок подходит, — да дай, думаю, с коллегой-магом словцом перекинусь.
От удовольствия у Хоука голова пошла кругом. Сама Флемет сочла интересной беседу с магом Малкольмом Хоуком! Это ж кому сказать в Круге Магов!
— Ну… а как у вас в Ферелдене с нашим братом… — для затравки потянул он.
— Тьфу на тебя, да что ж за остолоп, — жарко выдохнула Флемет, магическим образом оказываясь прямо перед Хоуком и дурманя своим цепким взглядом. — Нешто тебе разница есть. Показал бы фокус какой, витязь.
Глубокая тень от опущенных ресниц легла на её розовеющие щёки, и Хоук возликовал. Ничего, небось и не таких обламывал. Почти не опасаясь, он протянул руку и притронулся к щеке помолодевшей ведьмы. Корона из волос сама собой рассыпалась от первого прикосновения, и, играя пальцами с густыми прядями, Хоук нащупал маленькое нежное ухо. Залихватски очертя его быстрым движением, он ловко вынул руку с зажатым в ней золотым — трюк, приводивший белокурую Леандру в неизменный трепет.
— Это ли не ваше будет, госпожа?
Ффыррррр!... — поднялась из ближайших зарослей стайка рябчиков, напуганных скрипучим смехом колдуньи. Малкольм отшатнулся, глядя как пожилая бесцветная ведьма заходится кряхтящим хохотом.
— Монетка? Монетку мне показал? А отчего ж не в скорлупки сыграть предложил? Ещё и девчонку свою помянул, ну дурень как есть, где берут-то таких? — глумилась ведьма над краснеющим от обиды Хоуком.
— На ладно, хватит с тебя, — перевела дух Флемет, — настрадался поди. В гостях хорошо, а дома лучше. В Ферелдене мужик как-то попривычнее будет. Верну тебя домой, не трясись, красавец.
С прищуром меряя его взглядом, она задумалась:
— Чем бы одарить тебя на прощание?
И тут Малкольм понял: сейчас — или никогда. Будь что будет. И зажмурившись, задыхаясь от собственной смелости, порывисто шагнул вперёд и выпалил:
— Милостивая госпожа! Кудесница! Хочу уметь, как ты!
— А ты орёл, ястреб! — Захохотала ведьма, вытирая глаза ветхим рукавом. — Уметь как я — а это мысль! Ну изволь, ястребок. Кто смел в своих желаниях, у того им и исполняться.
Лес завертелся перед глазами Хоука, со скверным писком лозы побежали вспять, деревья с тошнотворной скоростью осели, пригнулись, рябчики полетели хвостами вперёд, и через мгновение он, всё так же с пылающими руками, оказался посреди «Висельника», беспомощно наблюдая, как от его ладоней живо занимается щедро облитая спиртным стойка, как языки пламени лижут опоры, перекидываются на полки, как от жара трескаются и протекают воспламеняющимися ручейками бутылки, как рассвирепевший трактирщик, лупя огонь полотенцем, орёт «Бей проклятых магов!» и как высоко, тонко и горестно голосит Леандра на пороге горящего трактира…
В Лотеринге они занимают маленький кем-то покинутый домик. Малкольм не знает, почему, бежав из Вольной Марки, ноги принесли его сюда, в Ферелден. Леандра ходит к соседям помогать по хозяйству, вышивает вместе с кумушками вечерами и всем жалуется на его подагру. Ей сочувствуют, иногда передают то кувшин молока, то полдюжины яиц. Леандра стала совсем прозрачной и держится на честном слове. Каждое утро, подмащивая под одежду подушку, утолщающую её стройный стан, она смотрит на него огромными печальными глазами. И со слезами в дрожащем голосе требует:
— Больше никакой магии, Малкольм! Слышишь? Больше никакой магии, обещай мне!
Малколм кивает, борясь с утренней тошнотой. Обещаю, думает он, придерживая руками округлившийся живот. Обещаю. Какая уж тут магия.
@темы: любовь и обожание
-
-
01.01.2013 в 16:15-
-
01.01.2013 в 16:19-
-
01.01.2013 в 16:22-
-
01.01.2013 в 16:26-
-
01.01.2013 в 16:50-
-
01.01.2013 в 16:55